«Их расстреляли на рассвете» — стих, который не прочитать без слез…

5716

Их расстреляли на рассвете,
Когда еще белела мгла.
Там были женщины и дети
И эта девочка была.

Сперва велели им раздеться
И встать затем ко рву спиной,
Но прозвучал вдруг голос детский
Наивный, чистый и живой:

Чулочки тоже снять мне, дядя?
Не осуждая, не браня,
Смотрели прямо в душу глядя
Трехлетней девочки глаза.

«Чулочки тоже» —и смятеньем на миг эсесовец объят
Рука сама собой с волненьем вдруг опускает автомат.
Он словно скован взглядом синим, и кажется он в землю врос,
Глаза, как у моей дочурки? — в смятенье сильном произнес.

Охвачен он невольно дрожью,
Проснулась в ужасе душа.
Нет, он убить ее не может,
Но дал он очередь спеша.

Упала девочка в чулочках…
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат, что если б дочка
Вот здесь, вот так твоя легла…

Ведь это маленькое сердце
Пробито пулею твоей…
Ты Человек, не просто немец
Или ты зверь среди людей…

Шагал эсэсовец угрюмо,
С земли не поднимая глаз,
впервые может эта дума
В мозгу отравленном зажглась.

И всюду взгляд струится синий,
И всюду слышится опять,
И не забудется поныне:
Чулочки, дядя, тоже снять?»

— Муса Джалиль

События, о которых сейчас пойдет речь, произошли зимой 1943–44 годов, когда фашисты приняли зверское решение: использовать воспитанников Полоцкого детского дома № 1 в качестве доноров. Немецким раненым солдатам требовалась кровь. Но где её взять? У детей.

Первым встал на защиту ребятишек директор детского дома Михаил Степанович Форинко. Безусловно, для оккупантов никакого значения не имели жалость, сострадание и вообще сам факт такой жестокости, поэтому сразу было ясно: это не аргументы. Зато весомым стало рассуждение: как могут больные и голодные дети предоставить хорошую кровь? Никак. У них в крови недостаточно витаминов или хотя бы о жизненно необходимого железа. К тому же в детском доме совсем нет дров, все окна выбиты, очень холодно. Дети всё время болеют, а простуженные – какие же это доноры? Сначала детишек следует вылечить, подкормить, а уже после использовать.

Немецкое командование согласилось с таким вполне «логическим» решением. Михаил Степанович предложил перевести детей и сотрудников детского дома в деревню Бельчицы, там находился сильный немецкий гарнизон. И опять-таки железная бессердечная логика сработала. Они и не знали, что первый, замаскированный шаг к спасению детей был сделан…

А дальше началась большая, тщательная спецоперация. Детей нужно было перевести в партизанскую зону, а затем переправлять на самолёте. И вот в ночь с 18 на 19 февраля 1944 года из села вышли 154 воспитанника детского дома, 38 их воспитателей, а также члены подпольной группы «Бесстрашные» со своими семьями также партизаны отряда имени Щорса бригады имени Чапаева. Ребятишкам было от трёх до четырнадцати лет. И все – все! – молчали, боялись даже неровно дышать. Старшие несли младших. У кого не было тёплой одежды – были обернуты в платки и одеяла. Даже трёхлетние малыши понимали смертельную опасность – и молчали…

На случай, если фашисты всё поймут и отправятся в погоню, около деревни дежурили малые отряды партизан, готовые вступить в бой. А в лесу ребятишек ожидал санный поезд – тридцать подвод. Очень помогли лётчики. В роковую ночь они, зная об важности операции, закружили над Бельчицами, отвлекая внимание врагов. Детишки же были предупреждены: если вдруг в небе засияют осветительные ракеты, надо немедленно садиться и не шевелиться. За время операции колонна садилась несколько раз. До глубокого партизанского тыла, к счастью, добрались все.

Теперь предстояло эвакуировать детей за линию фронта. Сделать это требовалось как можно быстрее, ведь немцы практически сразу обнаружили «пропажу». Находиться у партизан с каждым днём становилось опаснее. Но на помощь пришла 3-я воздушная армия, лётчики начали вывозить детей и раненых, в то же время доставляя партизанам необходимые боеприпасы.

Было выделено два самолёта, под крыльями у них приделали специальные капсулы-люльки, куда могли поместиться несколько дополнительных человек. Плюс лётчики вылетали без штурманов – это место тоже берегли для пассажиров. В ходе операции удалось вывезли более пятисот человек. Но сейчас речь пойдёт только об одном полёте, самом последнем.

Он состоялся в ночь с 10 на 11 апреля 1944 года. Вёз детей лейтенант гвардии Александр Мамкин. Ему было всего 28 лет. Уроженец села Крестьянское Воронежской области, он выпускник Орловского финансово-экономического техникума и Балашовской школы. К моменту событий, о которых идёт речь, Мамкин был уже профессиональным, опытным лётчиком. За плечами – не менее семидесяти ночных вылетов в немецкий тыл.

Тот рейс был для него в этой операции (прозвали её «Звёздочка») не первым, а девятым. В качестве аэродрома использовалось озеро Вечелье. Приходилось спешить ещё и потому, что лёд с каждым днём становился всё тоньше. В самолёт Р-5 поместились десять ребятишек, их воспитательница Валентина Латко и еще двое раненых партизан.

Сначала всё шло нормально, но при подлёте к линии фронта самолёт Мамкина подбили. Линия фронта осталась позади, а Р-5 загорелся… Будь Мамкин на борту один, он набрал бы высоту и выпрыгнул с парашютом. Но он летел не один. И не собирался отдавать мальчишек и девчонок в руки смерти. Не для того они, только начавшие жить, пешком ночью спасались от фашистов, чтобы разбиться от рук фашистов. И Мамкин вёл самолёт… Пламя перебралось в кабину пилота. От температуры плавились лётные очки, прикипая к коже. Горела одежда, шлемофон, в дыму и огне было плохо видно. От ног потихоньку оставались только кости.

А там, за спиной у храброго лётчика, раздавался плач. Дети боялись огня, им очень хотелось жить. Осознавая это, Александр Петрович вёл самолёт практически вслепую. Превозмогая адскую боль, уже, можно сказать, безногий, он по-прежнему крепко стоял между ребятишками и смертью. Мамкин нашёл площадку на берегу озера, неподалёку от советских частей. Почти прогорела перегородка, которая отделяла его от пассажиров, на некоторых начала тлеть одежда. Но смерть, взмахнув над детьми косой, так и не смогла опустить её. Мамкин не дал. Все пассажиры остались живы. Александр Петрович каким-то непостижимым образом сам выбрался из кабины. Он успел спросить: «Дети живы?» И услышал голос мальчика Володи Шишкова: «Товарищ лётчик, не беспокойтесь! Я открыл дверцу, все живы, выходим…» после Мамкин потерял сознание.

5717

Врачи так и не смогли объяснить, как мог управлять машиной да ещё и благополучно посадить её человек, в лицо которого вплавились очки, а от ног остались лишь кости? Как смог он преодолеть боль, шок, страх, какими усилиями удержал сознание? Похоронили героя в деревне Маклок в Смоленской области. С того дня все боевые друзья Александра Петровича, встречаясь уже под мирным небом, первый тост выпивали «За Сашу!»… За Сашу, который с двух лет рос без отца и очень хорошо помнил детское горе. За Сашу, который всем своим сердцем любил мальчишек и девчонок. За Сашу, который носил фамилию Мамкин и сам, словно мать, подарил детям жизнь.

Источник

16 апреля 2017